Хозяин тишины  - Влада Ольховская

Тамара не лучше. Может, она и была бы для него идеальной невестой. Может, в ее болтовне о том, что ему пора жениться, есть доля здравого смысла. Но почему она, почему себя она выделила среди других? Если в своем воображении она и сделала себя хозяйкой этого дома, то не мешало бы свериться с реальностью!

А еще они обе смотрели на меня, как на пустое место, а не как… На кого? Не важно. У меня у одной сейчас было право находиться здесь, и я заботилась о нем, в отличие от этих куриц.

— Прекратите! — крикнула я. — Можете продолжить в саду, а отсюда — на выход!

Не сработало, конечно. Мой выработанный командный тон, который хорошо действовал на горничных, для двух светских кошечек ничего не значил.

Между тем, суматоха, которая поднялась в гостиной, привлекла внимание. Гедеонов пока не вышел из своей комнаты — и хорошо, это стало бы катастрофой. Но слуги уже собирались, и среди них был Никита, который сразу подошел ко мне.

— Помощь нужна? — тихо поинтересовался он.

— Да. Приведи пару-тройку парней покрепче и приготовьтесь.

— К чему?

— Сам увидишь.

— Но несколько мужчин на двух женщин — не слишком ли много?

— Не стоит недооценивать влюбленных женщин, — усмехнулась я.

Да что там влюбленных, я и сама была преисполнена твердой решимости защитить Гедеонова, дать ему то, что ему сейчас нужно, во что бы то ни стало. Но в этом, конечно же, не было ничего личного.

Я взяла в одной из кладовых ведро, направилась с ним в ближайшую ванную, набрала ледяной воды и вернулась в гостиную. Не говоря больше ни слова, я окатила водой двух красавиц, совсем как сцепившихся кошек.

Думаю, ни до, ни после в их жизни не было ничего подобного. От неожиданности они застыли, изумленно оглядывая свою залитую водой одежду. Их спор был мгновенно забыт, сейчас они силились понять, кто решился на такое кощунство по отношению к двум изящным богиням.

А это я решилась. Привет.

Ко мне одновременно повернулись два красивых личика, которые потекшая косметика делала похожими на маски японских самураев. Две пары глаз сверкали злыми угольками, две дамы, похоже, позабыли об остатках симпатии ко мне, если таковая вообще была. Из наглой собачонки, копошившейся у их туфелек, я превратилась во врага государства.

Думаю, если бы они все-таки добрались до меня, они бы меня убили. Серьезно, убили. Порвали на части, свернули шею, сняли кожу и сделали себе сумочку. Но тут уж ребята-охранники не сплоховали, они перехватили фурий до того, как состоялась моя казнь.

Теперь Никита лично убедился в моей правоте. На то, чтобы удержать двух разъяренных женщин, требовалось не меньше четырех мужчин, да и те получили целую коллекцию царапин, за которую каждому из них предстояло оправдываться перед своими женами и невестами.

Но объединенными усилиями мы кое-чего добились: женщин вывели на улицу, и в доме стало тихо. Инесса и Тамара, мокрые, с расплывшимся макияжем, теперь уже и сами не хотели попадаться на глаза Гедеонову. Это была моя победа, и она доставила мне гораздо больше удовольствия, чем я ожидала.

Насколько мне известно, обе потом пытались жаловаться на меня Гедеонову.

Контракт с Инессой Линдой был расторгнут, она получила обратно свою свободу, которая была ей не очень-то и нужна.

Тамара Черевина доступ в дом не потеряла, но при встречах улыбалась мне так мило, будто ничего особенного между нами и не случилось.

Гедеонов на следующий вечер сказал мне, что, если мне понадобится облить кого-то из ведра, я должна сказать об этом охраннику или садовнику, а не таскать тяжести самостоятельно.

* * *

— Хозяин приглашает тебя присоединиться к нам! — торжественно объявил Никита.

— Чего? — опешила я.

— Ну, я же говорил тебе, что завтра поездка!

— Но не говорил, что я приглашена!

— А ты тогда и не была приглашена, тебя пригласили только сейчас.

Гедеонов редко покидал поместье, но такое все-таки случалось, и он, похоже, не видел в этом ни подвига, ни трагедии. От Никиты, который постоянно его сопровождал, я знала, что это в основном деловые поездки, переговоры и встречи с теми, кто по каким-то причинам не мог приехать к нему.

Меня все это не касалось, на меня даже рассказы Никиты навевали скуку. Но теперь, когда меня пригласили, я почувствовала странное теплое удовольствие — я через такое проходила, пожалуй, только маленьким ребенком, когда мне говорили, что завтра праздник.

Но я-то была уже не маленькой девочкой, и в двадцать два годика, не единожды получив от судьбы ногой под зад, учишься ко всему относиться с настороженностью.

— Зачем я ему вдруг понадобилась?

— Он считает, что на этой встрече ты будешь полезна, — пояснил Никита. — И что сидеть столько месяцев в поместье — не самая здоровая идея.

Похоже, Никиту такое приглашение нисколько не волновало. Да его вообще ничего не волновало! Он знал все о моем общении с Гедеоновым, но не был даже близок к ревности. Не знаю, что было тому причиной: преданность своему хозяину или доверие мне. В любом случае, такое спокойное отношение меня радовало…

Потому что, если задуматься и копнуть поглубже, у него нашлись бы причины ревновать.

— Что это за встреча такая, где я могу быть полезна? — поразилась я.

Даже зная об отъезде Гедеонова, я не интересовалась подробностями, потому что меня это не касалось.

— Да там несложно — благотворительность. Хозяин поддерживает пару заведений, одни ему дороже других. Обычно он старается не участвовать ни в каких мероприятиях, потому что считает, что публичность убивает искренность. Но тут будет типа праздник, ученики его упросили, и он поедет.

— Ученики?

— Сама все увидишь, если поедешь с нами, — многозначительно отозвался Никита. — Хозяин настаивать не будет, ты не подумай, решение за тобой. Но мне кажется, тебе нужно поехать, ты тут и правда засиделась. Если решишь присоединиться к нам, у тебя час на сборы.

Может, мне и не следовало ехать. Ну где я, а где благотворительность? Гедеонов развлекается, а я ему подыгрываю!

Но почти сразу после разговора с Никитой я отправилась собираться. Погода стояла теплая, и я выбрала простое платье, главным украшением которого был рисунок — переплетение цветов на нежно-кремовом фоне. Не зная, что именно меня ждет, я надела удобные босоножки на плоской подошве, заплела косу. Теперь я была готова и деревья садить, и автографы раздавать, меня врасплох не застанешь!

Когда я спустилась вниз, к машинам, ожидавшим у крыльца, Никита был искренне восхищен.

— Ну ты у меня и красавица!

Гедеонов не сказал ничего, он только непривычно мягко улыбался. И я вдруг поняла, что мне гораздо больше хотелось вызвать восхищение того, кто восхититься мною не мог, ему было все равно, как я выгляжу. Странное желание, но, надеюсь, оно пройдет — все ведь проходит.